C Тамарой мы встретились в поезде, оба возвращались с отдыха. Она сидела и читала книгу. Вся такая загорелая, голубоглазая брюнетка. Я просто не мог не подойти к ней.
Познакомились, разговорились. Дорога пролетала как одно мгновение, мы даже не заметили, как прибыли в родной город. Обменявшись контактами продолжали наше общение.
Со временем начали встречаться. Однажды я понял, что расставаться больше не могу и предложил Томе выйти за меня замуж. После этих слов, улыбка с её лица не сходила никогда.
Через пару месяцев после росписи жена забеременела. Мы были самыми счастливыми молодоженами. Каждый месяц беременности мы фотографировали, чтобы потом собрать коллаж и показывать своим детям и внукам. Мы были как дети. Когда живот у Тамары начал расти, мы стали рисовать всякие смешные рисунки. Не могли дождаться появления нашего малыша на свет.
Но он настал этот день. Примерно за две недели до родов я взял отпуск, чтобы все время быть с женой. Мало ли когда могли начаться схватки.
Когда Тамара резко закричала я был на кухне.
— Сережа, началось, — позвала она. — Вызывай скорую…
Я бросил все и подбежал к ней.
Пока ждали скорую, решили сделать последнее фото, чтобы закончить коллаж, который собирали девять месяцев. Затем подъехали медики. Тому со схватками увезли в родильный дом. Я поехал с ними. Всё это время беременность жены проходила отлично и ничто не предвещало беды.
Наш сын родился абсолютно здоровым ребенком, а Тамаре вдруг стало плохо. Врач объяснил, что при родах в кровь матери попала вредная амниотическая жидкость.
— Сейчас мы боремся за ее жизнь, но обещать ничего не могу. Вы должны быть готовым к любому результату, — врач развернулся и отправился в родовой зал к Тамаре.
Я слушал все это и не верил своим ушам. Слезы катились сами по себе. А я постоянно шептал один вопрос. Почему сейчас… Почему именно она…
Чтобы хоть как-то успокоиться, я сел рядом с родильным залом и стал смотреть фото жены в телефоне. Присмотрелся к последнему фото, сделанному перед тем, как ехать в роддом. Вокруг головы Томы был самый настоящий нимб. Я почему-то воспринял это как знак свыше. В этот момент услышал: в палате запаниковали врачи. Я смотрел через стекло и понимал, что то-то пошло не так. Вдруг они просто остановились.
Мое сердце сжалось, я не мог дышать, не хотел это видеть, отвернулся от стекла и сел на стул. Как вдруг вышел врач и вынес мне нашего сына.
— Это Ваш сын… Простите, мы сделали все, что было в наших силах. Ваша жена скончалась.
Прижимая к себе тёплый комочек, я не верил в то, что это происходит со мной…
— Вы можете пройти в палату и попрощаться с супругой, — тихо сказал доктор.
С сыном на руках я подошел к жене и просто зарыдал.
— Как ты могла нас бросить… Мы не сможем без тебя… Ты нужна ему и мне…, — не выдержав эмоций, прижался к жене, положил сына ей на грудь, чтобы он в последний раз почувствовал маму…
Наш сын резко закричал… Я испугался, ведь это мой первый ребенок… Взяв малыша на руки, я глянул на жену, а она вдруг начала дышать….
— Она дышит! Дышит, слышите! — кричал я, на всю палату.
Врачи были в шоке, как такое вообще возможно.
Сына забрал медперсонал, а меня выгнали из палаты и продолжили реанимационные процедуры.
Я снова сидел в ожидании на стуле и смотрел на то последнее фото, где у моей жены нимб над головой, молился и верил, что это знак свыше…
Через некоторое время вышел врач и с недоумением посмотрел на меня:
— Знаете, в моей практике такое впервые… Прям чудо какое-то и объяснить его не могу. Ваша жена сейчас спит. Все хорошо.
Через месяц Тома восстановилась полностью, и мы с Костей (так назвали сына) встречали ее с цветами и подарками. А спустя 2 года у нас появились еще две дочки.
Вера К.
